ИМЕЮЩИМ ВОЗНИКНУТЬ В БУДУЩЕМ...
Это была Планета. Большая, сильная, притягательная… Одни поглядывали на неё с враждебностью. «Не стоит», — упреждала она, сжимая кулак. Другие были не прочь записаться в друзья, рассчитывая на преференции.
С трудным ландшафтом, не самой простой атмосферой, сменой времён, титаническими разломами, бурями, сметающими всё, фантастическими всполохами Планета собиралась жить долго.
— «Союз Советских республик Европы и Азии», — может, вот так? Нужно имя.
— Лучше без привязки, мир велик, а мы открыты для всех…
— Тогда пусть будет — СССР.
Пусть.
На земле шёл 1922 год.
Интересно, нам слали поздравительные телеграммы? Наверное, нет. А уж, когда увидели Герб — символику планетарного масштаба… Огромный земной шар, серп и молот, и никаких границ государства. Никаких. Сегодня представить невозможно. Обвинят во всех смертных. А без малого сто лет назад — проглотили, не поперхнулись. Потому что СССР — это была Планета.
«Доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имею-щим возникнуть в будущем. Новое союзное государство послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику» — первая Конституция. А что, собственно, не так? Подружиться с теми, кто против, не получится. Теперь мы это знаем.
Сильных не любят. Их терпят. Планету СССР уважали.
Нам нынешним пытаются диктовать. Слава Богу, мы на верной орбите. И воскрешение России пугает. Санкции как безысходность.
У капитализма форс-мажор. Он даже готов меняться. И вновь звучит знакомое до боли «Перезагрузка». С довеском из имперского: «Великая». Уж кто как не мы знакомы с многослойностью этого «пирога». Перестройка… Перегрузка… «Капитализм заинтересованных сторон»…
Когда-то мы жили пятилетками. Так вращалась Планета. И каждый оборот — откровение. Военный коммунизм, НЭП, индустриализация, коллективизация…
Папанин, Чкалов, Ушаков, Демихов, Курчатов…
Да, наошибались. Безбожно. Замаливать грехи до седьмого колена. Но всё равно — верили. 22 июня 1941‑го местоблюститель патриаршего престола, будущий Патриарх Московский и всея Руси, митрополит Сергий обратится к прихожанам: «Покров Пресвятой Девы Богородицы, всегдашней Заступницы Русской земли, поможет нашему народу…»
В сорок пятом мы победили Чуму.
В шестьдесят первом вырвались в Космос.
— «Кедр», «Кедр», я «Заря». Молодец, отлично всё идёт, хорошо! Я «Заря», приём.
— «Заря», я «Кедр». Наблюдаю облака над землёй, мелкие, кучевые. И тени от них. Красиво, красота!
«Пусть теперь все страны догоняют нас», скажет Гагарин. И по красной ковровой дорожке на глазах у человечества отправится на свой послекосмический доклад.
«Наш главный девиз — беречь людей. Дайто нам Бог сил и уменья достигать этого всегда, что, впрочем, противно закону познания жизни. И всё же я верю в лучшее, хотя все мои усилия и мой разум, и опыт направлены нато, чтобы предупредить, предугадать как раз то худшее, что подстерегает нас на каждом шагу в неизведанное», Сергей Павлович Королёв.
В семьдесят первом мы назовём себя новой общностью — советский народ.
В девяносто первом проспим Планету. Просто встанем утром, а её нет. Так будет лучше. Кому?
«Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как обновлённой федерации равноправных суверенных республик…?» «Да» — сказали 76 % из нас 17 марта 1991‑го. Никто не услышал.
Ну что же… Начнём сначала:
«Преодолевая какие-то фобии прошлого, преодолевая страхи по поводу возрождения Советского Союза и советской империи, всё-таки понимание того, что объединение усилий [идёт] на пользу всем, пробивает себе дорогу — неизбежно».
Планета Россия — она какая? Большая, сильная, притягательная…
Помним…
«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет: и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25).